-Значит, о том, как вы познакомились сначала. Ну, все, говорите. Первое ваше впечатление как вы увидели Балашова, где, и немножко о студенческих годах.

-Ну чуть-чуть. Значит, честно говоря, я не очень помню в точности, какое это было время. По-моему, это как раз зима 57-58 гг. или 58-59-го. Сейчас сообразим: 56, 57, 57-58, наверное, 57-58 все-таки. Я учился уже тогда, стало быть, на втором курсе, а Мишка на первом.

К этому времени я занимался помимо учебы, естественно, тем, что я состоял в факультетской стенгазете, из которой меня довольно быстро продали в общеинститутскую газету, которые выпустили все редакции одновременно во время некоторой комсомольской конференции

Сделали такой общий выпуск сатирической газеты, а потом как-то все разбежались, а мы остались втроем. Игорь Павишев, он на курс, на два курса шел впереди, Юра Нагорных учился на курс младше, ну и я. И мы остались втроем и выпускали такую лихую стенгазету "Утенок" с которой начались огромные газеты на 15-20 ватманских листов. Моду мы тогда завели. Так вот, занимался я вот этим делом. И тогда состоялся первый зимний агитпоход по поводу каких-то выборов, не то в Верховый Совет, не то в местные советы.

Я точно не помню. И собралось, по-моему, 19 ребят. Возглавил все это дело аспирант первого или второго года обучения (я не помню) Миша Андреев, человек по себе потрясающий совершенно, великолепный спортсмен. У него была куча первых разрядов и несколько кандидатов в мастера, в том числе по альпинизму.

На следующее лето он, к сожалению, погиб на восхождении. Он пошел туда больным. Они готовились на мастеров, по-моему, они шли на какое-то восхождение. Готовились чуть ли не целый год и поэтому терять они его не хотели. И пошел он, и на стене ему стало плохо. И пока его спускали, он умер, к сожалению. Человек сам по себе был потрясающий, удивительный. 03.25 Он как раз повел эту агитбригаду. А комиссаром пошел мой двоюродный братец, который учился на 2 года раньше меня, он был уже, по-моему, на 4 курсе или на 5-м, не помню уже сейчас. Он пошел начальником. И нас взяли для того, чтобы мы там по ходу действия выпускали эти стенные газеты вокруг каждого из концертов.

-Обычно делалось так. Приходили в какое-то место. Долго искали начальника клуба. В конце концов клуб открывали. Пока все это происходило, ребята бегали с фотоаппаратами, допрашивали местное население и всяких начальников, прежде всего, председателя, парторгов, как положено и так далее. Расспрашивали про всякие дела, фотографировали. И к тому моменту, когда мы заселялись уже в какой-нибудь клуб и начинали готовиться к концерту, они прибегали с этими материалами.

С собой у нас в рюкзаке была пишущая машинка, все эти материалы шли на пишущую машинку и печатались. Одновременно проявлялись фотографии, сушились спиртом пленки, после чего делали на портативном увеличителе снимки, сушили на глянцевателе. После этого снимки поступали к нам.

Мы уже разворачивали всю свою кухню, все краски, кисти, фломастеры, пульверизаторы, мы там широко пользовали пульверизаторы (хотя говорит слово "популяризаторы") и делалась такая газета на местные темы.

Называлась она "Агитпривет", а дальше агитпривет тому, где мы были. Скажем там "Агитпривет Белому Расту". Почему Белому Расту вспомнилось, будет понятно чуть дальше. Тут делалась такая газета с фотографиями, с материалами, после чего уже начинался концерт. И когда концерт уже близился к концу, ребята фотографировали и на концерте, прежде всего, публику. И быстренько бежали обратно, проявляли, печатали и все это попадало в эту газету. И к антракту, когда заканчивалось первое отделение, мы потихонечку вывешивали в вестибюле эту газету

И народ, когда выходил, он, понятное дело, обалдевал. Во-первых, большое красочное полотно, усыпанное фотографиями. А, во-вторых, на фотографиях мы с вами. Вот мы, которые только что в зале сидели, вот он мой сосед Петя, а вон уже на картинке. Народ, конечно, обалдевал несказанно. А после этого начиналась вторая часть, то, что называлось "концерт по заявкам". Тоже удивительные вещи были с этими концертами по заявкам.

Скажем, в одном из агитпоходов практически каждый раз в концерте на заявках баянисту приходила заявка исполнить "Полонез Огинского". Почему именно Полонез Огинского? Вот исполнить и все. И в каждой деревне стабильно. Деревня от деревни километров 15.

-Информация из деревни в деревню приходила.

-Наверное как-нибудь. Во всяком случае, всяко такое бывало. Ну вот и было это как раз в Белом Расте. Собственно, там наше знакомство и началось. Мы тащили на себе все рюкзаки с красками, бумагами, пишущей машинкой и с прочим добром, а остальная публика шла, как шла. Музыканты тащили свои инструменты, еще целая куча ребят, которые работали теми самыми агитаторами, которые притаскивали материалы, рассказывали, могли при случае лекцию прочесть, если это надо.

У них свое имущество было, иногда общее, всяко разно. Шло довольно в этот первый поход, по-моему, был баян, был аккордеон, было 4 гитары, чего-то еще из инструментов, это я уже сейчас не помню. Но 4 гитары было точно и гитаристов было четверо. Возглавлял всю эту команду Володя Синицын, по кличке Синичкин, естественно.

Удивительный был человек, потрясающие пальцы, как утиные носы, чистого струнника. У меня такое ощущение создалось, что он мог играть на любых инструментах. В частности, когда устроился на физтехе джаз-оркестр и понадобился тромбонист, он взял в руки тромбон и стал играть на тромбоне.

Сам по себе он был радиотехник и у него была официально зарегистрированная УКВ-радиостанция, которая была в общежитии в отдельной комнате. Он получал коэсельки, у него вся стенка была залеплена этими карточками. Так вот он как-то сделал машину, которая называется терменвокс. Был такой клиент по фамилии Термен который сделал хитромузыкальный инструмент и меняя входную емкость приближением к штырю металлическому руки можно было из генератора получать звуки разной высоты. Так вот он и на этой фигне умел играть.

Даже у Мишки не очень получалось с этим терменвоксом, я вообще на нем играть не мог. У меня как-то такие дикие звуки шли, что не придумаешь. Он реагировал буквально на движение и пальца. Так вот, значит, Синичкин был главным гитаристом у них. Был такой Валера Цой, он же Вася, он же Гарри впоследствии, Гарри Цой кличку он такую получил, по-моему, чуть ли не в этом первом походе. Был, по-моему, Юра Мамин.

Насчет Юры не уверен, но Мамин фамилия была точно, и четвертым был Мишка. Он тогда был еще естественно без бороды, вот такие румяные щеки, румянец негасимый был, ну и челочка набок, как положено. Играли они, аккомпанировали всяким песням, какие-то вещи играли вместе.

В том числе могли, например, схулиганить и раздолбать джазовым образом "В лесу родилась елочка". Тот же самый Синицын он делал какую-то хитрую штуку из кинопленки. Как-то ее сворачивал, запихивал в рот и лихо подсвистывал. Причем там изображал ту самую "родилась елочка" очень лихо. И в общем, получалась такая буйная штука, которая пользовалась огромадной популярностью у народонаселения. И вот они играли вчетвером.

Так вот вернемся к Белому Расту. Дали там концерт, мы приколотили свой "Агитпривет Белому Расту", после чего все отправились ужинать. Потому как вот там же, уже не в Белом Расте, а, по-моему, еще до того родилась присказка "артистов до концерта не кормить". Потому что был один случай, когда артистов накормили до концерта: после этого петь скучными голосами еще было можно, а один молодой человек должен у нас был там плясать и плясать сильно в нижней позиции -всякие гусачки, присядки.

А гусачок - это когда вот так ноги выкидываются. Пресс работает при этом понятно как. Молодой человек был профессионалом, он окончил танцевальное училище и от балета, и до народных танцев мог все. Потом он на физтехе даже балет и изображал, но это уже другая история - Лева Хамиляйнен (?) такой. Так вот он совершенно белый плясал после этого ужина и с трудом, добравшись до кулис, упал. Но улыбку он держал - профессионал - как надо, но был белого цвета, даже зеленоватого слегка. И когда он упал на пальники за кулисами, вышло постановление: "Артистов до концерта не кормить". Так вот значит, проснулись все поутру поздно, а избу, где мы ночевали, натопили безумно. когда мы делали газету, мы до плавок разделись. Жара такая была, по-моему, обои если плеснуть водичкой на обои, пар пойдет, ей-богу. В общем, в этой жаре с трудом. Встали на задние ноги, головы вот такие, смурные все.

А тут еще ребята расстарались, сделали какое-то жаркое с картошкой, достали жирной свинины. У кого-то в доме сварганили пару ведер еды, притащили и стали публику кормить. Но представляешь, по жаре и это жир, народ скучный сидит. А идти нам было не очень далеко до следующей деревни, поэтому не торопились с выходом. И вот, значит, народ после завтрака сидит скучный-скучный. Непонятно чего делать. Кто-то барахло берет. В общем, чего-то, кто-то, как-то, где-то.

Гитаристы чего-то там перебирают. И заиграли они песенку из кинофильма "Верные друзья", которая "плыла, качалась лодочка по Яузе-реке". А я уже не помню, чего я делал. Чего-то там тоже со своими красками, кистями, то ли паковался, то ли чего-то. А тут над ухом знакомая песня. Я тихонечко замурлыкал, благо слова помнил. Михалыч мгновенно выстроив второй голос, Вася Цой тут же выстроил третий.

У него хороший низкий баритон был очень красивый. И мы втроем эту песню спокойно поем. Я себе делом спокойной занимаюсь и эти ребята своими делами. Левка услышал, выслушал до конца и сказал: "Вечером идете на концерт". Вот так мы с Михалычем познакомились на песенном уровне. Начали вместе петь на сцене прямо вот так. Потом, когда вернулись обратно на физтех, там был так называемый отчетный концерт.

Мы должны были рассказать, как мы там ездили, ходили, бродили. Значит, соответственно, вторая половинка от этих разговоров был концерт. И поскольку мы втроем должны были чего-то изображать, то вроде как надо бы еще чего-нибудь такое. Ну чего такое одна песня.

И чего-то еще начали петь из того, что все знали и все пели к этому времени. А время было очень песенное. Там запросто могли перед входом в общежитие встать и начать чего-нибудь петь. Потом появлялись какие-нибудь гитары и уже с этими гитарами могли петь несколько часов подряд, перебирая песни.

Песни обычно приходили либо из других институтов, либо их привозили из альплагерей в большом количестве публика, которая уходила на лето туда. Потом после смен своих возвращалась и
привозила новые песни. они тут же мгновенно уходили в народ. Ну вот чего-то мы еще спели, а поскольку мы с Михалычем как-то (уже сейчас не помню как) мы были завязаны на факультетскую самодеятельность. После этого и мы организовывали факультетские вечера. И некоторое количество раз мы там, так сказать, вдвоем пели дуэтом.

А потом началась уже отдельная история, когда из вот этого дуэта плюс некоторые другие люди образовался квинтет- квартет наш. Это уже следующая история, мы уже с Мишкой к этому времени были вполне знакомы и даже еще чего-то вместе пели. А дальше история разворачивалась примерно следующим образом.

Когда я на первом курсе учился на физтехе 56-57 год, значит, появилась некоторая дама в клубе, которую наняли сделать хор мужской. Мужской, потому что женщин было крайне мало у нас на факультете, на выпуске меньше 10училось девочек. Существенно меньше. Прием тогда был маленький. Скажем, на нашем курсе училось 200 человек. На первом курсе. Окончило существенно меньше. Опять же, это не важно. Так вот некий хор.

Этот хор просуществовал крайне недолго, как-то все у него не ладилось, не получалось. После этого некоторым образом появилась девушка из консерватории Ирочка Виноградова, которая жила в Долгопрудном, а у них обычно бывала на дирижерско-хоровом факультете необходима практика. И ей устроили практику, пригласивши ее устроить некий ансамбль у нас на физтехе. Это некоторое время просуществовало, но быстро закончилось. Девочка быстро вышла замуж за одного из наших приятелей с физтеха, со старшего курса и на этом все наши ансамбли прекратились. А потом, еще через год примерно, появилась...

-Очень милая девочка, которую звали Валя Валиева. Тоже с дирижерско-хорового факультета. Как она появилась, я уже не помню, но фокус в том, что она образовала, предварительно отобрав и прослушав некоторое количество людей, ансамбль на 12 человек. 4 голоса - по 3 на каждый из голосов.

И мы оказались там с Михалычем, я в первых тенорах, он во вторых. В первых тенорах оказался Всеволод и то ли в баритонах, то ли в басах оказался Олег Андреев (или Алик?). Значит, Коля Кузнецов никакого отношения к этому не имел, в это время он играл в струнном оркестре институтском на бас-балалайке.

А Михалыч играл на 2-й домре. Я уж забыл, как она по-другому называется. Не самая первая маленькая, а которая покрупнее. Вот он на этой домре играл. Они там с Колькой пересеклись. Даже как-то раз вытащили меня, им надо было в увертюре к Кармен постучать на бубне.

И я тогда гордо пришел бубнить на этом бубне, на радость публике, которая ржала, увидев меня, знакомая, с этим инструментом неимоверно. Но это опять же неважно. Так мы пересеклись с Колей. И значит, так мы пели в этом самом ансамбле.

И как-то получилось так, что к этому времени я к Мишке начал приставать: "Напиши чего-нибудь, какую-нибудь песню". А у него к этому времени за душой были песни, на самом деле. Одна, которую он сделал еще где-то в школьные времена, когда он одновременно учился в музыкалке на гитаре. Взял он стихи пушкинские и сделал свой первый романс на эту тему.

…
Богами вам еще даны,
Златые дни, златые ночи,
И томных дев устремлены,
На нас сияющие очи.

Играйте, пойте, о, друзья!
...........время скоротечно,
И вашей юности сердечной,
Сквозь слезы улыбнулся я.
…

Если я не наврал, слова где-то вот такие. Он сделал прекрасную мелодию и ее как-то мне показал. И мы даже, по-моему, разок-другой ее спели. Чего-то еще у него было. К тому времени у нас уже...

-Можно дальше?

-Да-да-да.

-Значит, в те времена я и не только я собирали стихи. Было очень много тогда... Начали выпускать стихов забугорных, во всяком случае, кубинские стихи, французские стихи, еще чего-нибудь. Отдельные сборники по авторам и так далее. Ну и наши, естественно.

Тогда были очень популярны вечера, на которых читались разные стихи, в том числе и в Москве. И мы очень часто на такие вечера ездили. Ну вот. И значит, просматривая всякие сборники, которые я покупал, я добрался до такой известной на сегодняшний день поэтессы - Риммы Козаковой.

Интересная очень дама, с интересной биографией. Это отдельная история. Значит, у нее я нашел стихотворение, которое называлось "Песня". И внутри в это стихотворение была спрятана некая песня. То ли она шла цитатой чужой, то ли она была написана Риммой Казаковой, стилизована под отдельную песню, так сказать, вставленную в стихотворение.

В общем, я ее оттуда вынул и начал к Мишке приставать: "Посмотри какая. Стихи хорошие, напиши музыку". Мишка через некоторое время сделал музыку. Так получилась песня "Кочевая". Но раз она написана, ее надо петь. Начали мы вдвоем.

Но поскольку мы уже были испорчены взаимодействием в этом ансамбле, где пелось на 4 голоса, то Михалыч немедленно расписал ее в 4 голоса. Взяли мы Всеволода как первого тенора, и взяли мы Алика Андреева, как баритона. И взяли Колю Кузнецова, как баса. И получилось очень странно. Значит, в эту зиму как раз на физтехе организовали профилакторий.

И кусок, по-моему, корпуса первого этажа выделили под этот профилакторий. Идея состояла в следующем. Человек поступает туда на полное обеспечение. Там кормят, поят, одевают и он там же и ночует. Тут же врач, который доглядает за здоровьем. И соответственно студент поправляет свое здоровье, потому как на стипендию жить можно, но трудно. И его там усиленно питают, он весь из себя большой и здоровенький. И значит, его только-только открыли. Я уже не помню, кто из нас и каким концом унюхал эту информацию, но мы тут же подсуетились и подали заявления, и нас, как первых заявленцев туда и всунули.

Поселились мы там, харчимся, все прекрасно. Но вечером-то делать нечего. Просто так сидеть и на стенки таращиться? Телевизоров там в принципе не было, да он нам и не нужен был и поскольку мы там собрались этой поющей кодлой, то мы, естественно, и пошли петь. И вот там как раз притерлись как квинтет друг к дружке.

И вокруг этой песни, ее работая, и начали складываться. Значит, сделали мы эту песню. А поскольку мы были, так сказать, как я уже сказал, испорчены взаимодействием с Валей Валиевой, то мы к ней обратились со словами: "Валечка, послушай и скажи свои замечания". Отшкурила нас дама неслабо.

Ну, скажем перед тем, как начать какую-нибудь репетицию обязательна распевка. Распевались, как положено. Более того, отрабатывали честно. Мы уже много к этому времени от нее поняли. Скажем, четко отрабатывать начало. Четко заканчивать. Уже знали, что самое сложное - это унисоны. Что петь надо там так и в таком темпе, чтобы было не слышно, что это много голосов. Что если ты заканчиваешь буквой С, то, чтобы это не было такое змеиное шипение, то коротко и ясно, и так далее

В общем, тем не менее мы отловили Валечку и сказали: "Давай мы тебе покажем". Она послушала, одобрила, сделала ряд замечаний и некоторое время нас пошколила. Мы там продебатировали насчет тише, громче, быстрее, медленнее. Потому что к этому времени мы пришли к мысли о том, что любая песня, если она нам нравится и если мы ее поем, она должна иметь свое лицо, которое определяется двумя обстоятельствами.

Это, естественно, текст, который смысловую нагрузку несет, и музыка, которая с ним слита. Если музыка отдельно, а слова отдельно, это уже не песня, а непонятно чего. Значит, и всякие фокусы, связанные с взаимодействием музыки и слов, что, собственно, песню и дает, они должны быть органично что ли сплетены с этой песней. И вот такого мы пытались добиться с "Кочевой".

Валя нам в этом деле тоже помогала. Мы свою точку зрения, она свою точку зрения, какие-то компромиссы находили, в общем, отработали. И фактически это была первая песня, на которой мы сложились как квинтет. И дальше как-то автоматом что ли мы... ну вот одна песня есть, надо еще чего-нибудь. И начали искать еще чего-нибудь.

И к этому времени подвернулся еще один довольно любопытный случай. Значит, к этому времени в Москве на базе энергетического института начали проводиться конкурсы самодеятельной студенческой песни. Сначала самодеятельной, а студенческой потом она стала называться. Мы про это, естественно, не знали.

Мы себе жили на физтехе, очень редко выезжали куда-нибудь на вечера. В основном приглашали девушек из мединститута, из фармацевтического, из библиотечного, коллег с Окружной. И вот как-то был один из вечеров у нас, на котором мы выступали

По-моему, мы с Мишкой не пели. Мы уже пели всем гамузом. И присутствовала там девушка одного из ребят, который курсом старше меня шел, Галка. Как же ее фамилия? Забыл. Неважно. Значит, она нас услышала. Когда шли танцы всякие, она заставила своего молодого человека, чтобы он ее подвел к нам и познакомил. После чего спросила: "А почему вы, ребята, собственно, в конкурсе не участвуете?" А в каком конкурсе? А вот тут у нас в энергетическом конкурсы.

А мы про это не в курсе. Приезжайте, давайте, тут скоро конкурс будет, чуть ли не через несколько дней. Мы говорим: "Так дела не делаются, надо же сначала посмотреть, что у вас за шарашка такая". Короче говоря, она нам пригласительные достала, потому что просто так туда особо не пройдешь на эти конкурсы. Они уже популярностью пользовались. Поехать вся команда не смогла по каким-то причинам и обстоятельствам поехали мы вдвоем с Аликом Андреевым.

Послушали все это дело. А устроено там было так. Первое отделение выступают исполнители и коллективы. Положено было петь песню, которая на этих конкурсах еще не исполнялась. Это обязательно. Втрое обязательное условие - никаких бисов. Значит, допускаются на исполнение порядка двух, максимум трех песен каждому коллективу или исполнителю, после чего отдельно сидящее жюри удаляется на совещание и выбирают, кто у нас самый хороший, спел самую лучшую песню. Поскольку они там сидят и трепятся некоторое время, чего там у них присутствовало кроме чая, я не знаю, это отдельная история. Но они обычно отсутствовали довольно долго.

Публика же не будет просто так сидеть и лапу сосать. И вот тут начиналась на самом деле самая интересная часть. Выступали авторы с новыми песнями. Показывали новые песни. И среди людей, которые там в этот раз выступали, был Боря Вахнюк, который спел две или три новых песни. Две я помню точно, насчет третьей не уверен. Нет, три песни. Или это потом уже он следующие пел. Значит вот по крайней мере две песни в тот раз были точно. Третья, может быть, в тот, может быть в другой, это я уже не помню. Первая песня, которую мы от него услышали, в его исполнении услышали - это то что потом называлось "....... неба".

-Как?

-"Сын неба".

Очень она нам понравилась. И я после этого залез за кулисы и отловил Вахнюка или там прямо в зале, не помню уже сейчас. Сказал, что мы бы хотели исполнить эту песню, если он не против. Он сказал: "А чего? Давайте". После чего слова я записал, а насчет музыки я не помню. То ли он спел ее отдельно еще на магнитофон, то ли... Но вот я там не помню сейчас, как с музыкой было.

Потому что мы уже сами начали с этой музыкой потом работать. Вторая песня, которую он спел, была песня об отце. "Ты гитару свою берешь, я-то думал, беру свою. Ты мне песни свои поешь, я-то думал, свои пою". Вот эта песня была. И еще одна песня, но это уже потом, но может быть и тогда, это на жаргоне она называлась "Песня про чаи".

"А я люблю гонять чаи с пахучим привкусом дымка". Вот эта песня

Мы ее тоже потом взяли. Но пока что мы добрались до "Сына неба" и решили, что мы ее к следующему мероприятию подготовим. А пока принялись ее работать. Значит, он пел так, как он пел. Как автор и как кустарь-одиночка. А нас, извините, пять человек. Это уже по-другому. Михалыч взялся за работу.

Мы начали лезть со всякими советами, которые он иногда выслушивал, иногда посылал. И значит, принялись это дело работать. В солисты с какого-то пенька он сунул меня, хотя у Всеволода, как сами знаете, голос намного в этом смысле интересней и лучше. Но Всеволод мог залезть выше, чем я, а в аккомпанементе в этом в верхних голосах надо было по Мишкиной задумке лезть вон туда.

Туда Всеволод мог залезть, а я туда не мог залезть. Я думаю, что может быть и поэтому в том числе сослали в солисты. И поскольку вдобавок ко всему по какому-то поводу уже не помню, то ли там песня так устроена была, что непрерывно шли модуляционные сдвиги вверх покуплетно, но в конце концов там был вариант, когда я уже не вытягивал просто. И поэтому надо было уйти на другую тональность ниже.

Устроить модуляцию вниз. И Мишка пристроил совершенно удивительную модуляцию, где никто ее в жизни не делает - посередке. Причем модуляция какая-то настолько хитрая, что попасть в нее было очень сложно. Много времени мы потратили на то, чтобы всем гамузом модулировать как надо. Тем не менее отработали. Значит, я уже сейчас не помню, по-моему, мы спели на физтехе эту песню

Народ позашалел, одобрил всяко, а дальше случился КВН, в который физтех случайно совершенно впал. Я уже не помню, как это получилось, каким способом, но в общем, короче говоря, наша вся гоп-компания попала в молодежную редакцию по поводу КВНа. Тогда самым главным чемпионом по КВН был в МИСИ.

Эти ребята-строители считались лидерами, самыми-рассамыми. Наши наглые ребята посмотревшие их предварительно, сказали: "Да ну, мы их сделаем, это неинтересно". Я им сказал: "Ребята...". В общем, короче, по-моему, с ними должна была быть первая встреча или с кем-то еще... Нет, по-моему, с ними. И поскольку по ходу действия в этом КВН-е придумывались сценарии, а среди сценаристов был тот же самый Алик Аксельрод, заметим себе, то для того, чтобы как-то разбавить эту ситуацию, которая была построена на всяком действии и словах, чтобы чего-то музыкального добавить, тогда придумали сделать при КВНе какой-нибудь музыкальный номер.

И естественно, какой музыкальный номер? У нас, правда, были ребята, скажем, был Миша Деканюк (?), профессиональный лирический тенор, который исполнял неаполитанские песни с эстрадным оркестром. Потрясающий голос, почти как у Александровича, скажем так. Может даже и лучше, потому как моложе. Но такое тащить туда вроде нехорошо, это надо оркестр вытаскивать... Как-то сложно. Короче говоря, каким-то образом дело до нас дошло.

Ну и соответственно нужно было петь музыкальный номер. Ну и спели мы вот там этот музыкальный номер. Причем это же всесоюзное телевидение и песня мгновенно ушла на весь Союз. Популярность не могу сказать, что была сильная, но тем не менее. Но это, по-моему, уже было после того, как мы поигрались со вторым конкурсом. А с конкурсом с этим, на который мы уже шли, как участники, поскольку Галка Захарова нас слышала и знала, она всяко агитировала, что нас надо затащить там у организаторов.

Они сказали: "Ну ладно, раз надо, пусть идут". Но прежде, чем их туда выпустить, мы должны их прослушать. Галка извиняющимся голосом сказала: "Ребята, надо на прослушивание". Мы сказали: "Ну, ладно, надо - надо, фиг с вами, мы поедем". Поехали.

-Снова к этому конкурсу. Поехали мы на это прослушивание. Приехали. Это какой-то учебный корпус у них. Там какие-то аудитории. Нам выделили аудиторию, чтобы мы могли раздеться, шмоточки сложить. В довольно какой-то другой большой аудитории заседало это самое прослушивательное жюри.

Там, естественно, огромная куча народу присутствовала, так сказать, всяких любителей острых ощущений, в том числе публика, которая записывала. Человек 20 магнитофонщиков и в результате выяснилось, что там перед жюри стоит лес из микрофонов. Вокруг каждого микрофона сидит свой клиент со своим магнитофоном, а магнитофоны тогда были, сам понимаешь, разные. Самый был такой репортерский магнитофон "Днепр" маленький, но у него полоса паршивая была.

А всякие там "Яузы" это уже габаритные вещи, это уже таскать надо. Она уже место занимает. Но, в общем, там все утыкано такими машинами. Приехали мы заранее немножечко, чтобы в себя прийти. Тем более нас туда не первыми туда звали. А на предыдущем конкурсе, на котором мы как раз с Аликом были, выиграл коллектив, которым руководила Ада Якушева. По-моему, второй ее квинтет.

Такие девочки из МГПИ. Они в таких платочках были все,
в каких-то блузочках, не помню сейчас, похожих, но, в общем, такой. Но поскольку они работали в лучшем случае на два голоса, мы их всерьез за конкурентов, сам понимаешь, не держали. Ну, там еще какие-то люди. Нас эти ребята спрашивают жюришные: "Что петь будете?"

Мы сказали, что мы будем петь "Кочевую", "Сына неба" и еще чего-то. Не помню. Они сказали: "Как "Сына неба". У нас якушевцы поют "Сына неба". Мы, нагло ухмыльнувшись, сказали: "Они нам не конкуренты, это несерьезно. Это победители прошлого. А тут какие-то наглые молодые люди явились, чего-то там... Ну, ладно. Разошлись все по разным углам. А у нас в привычке было репетировать где-то более-менее в таком широком помещении.

И обожали мы почему-то репетировать на лестничных клетках. Почему - не знаю. Но резонанс на этой клетке представляешь, да? Значит, вот мы, соответственно, вылезли на какую-то очередную на этом же этаже клетку, а девочки якушевские где-то в каких-то комнатах рядом, ну и другие там люди. Вылезли мы на эту клетку, пораспевались слегка, как мы привыкли, после чего потренировали некоторые аккорды, которые Михалыч считал, что звучали не так, чтобы как. Надо напомнить. Значит, и девочки как-то они вокруг случайно проходили. После чего, значит, началось прослушивание.

До прослушивания девушки заявили, что они свой номер снимают. Мы ухмыльнулись, сказавши нагло: "Мы же предупреждали". После чего, значит там, показали кое-чего. Нас благословили и мы, естественно, пошли участвовать в этом конкурсе. Ясно, что из этого конкурса мы вышли в клюве первое место и дальше, так сказать, пошла жизнь дальше. Мы на уборке тогда взяли те самые, зеленоватые слегка, песню про чаи, еще чего-то и где-то в это же время примерно мы познакомились с Берковским.

Уже не помню сейчас как все это было. Значит, он выступал обычно тогда, по крайней мере, какие-то странные площадки были, очень редко и не очень популярно. Хотя несколько песен у него было любопытных, которые потом пошли. Это, по-моему, в парке Сокольники было. Сейчас не помню. Или в каком-то другом аналогичном, могу наврать. По-моему, мы там с ним и пересеклись где-то.

Мы приехали туда, а потом вместе подались в какое-то кафе поужинать прямо там же где-то на территории и, значит, всякий треп. И тогда нам приглянулась его "Гренада". Но представляешь, он ее пел от начала и до конца. Все куплеты. Значит, по длине неимоверная песня. Чудовищной длины такие песни не бывают. Она не настолько интересна, чтобы ее выслушивать. К тому же есть мелодия, ну, есть мелодия и когда она присутствует одна и та же без каких-либо вариантов от начала и до конца на всех этих (диком количестве) куплетов, ну очень тоскливое впечатление. Тем не менее, песня хороша.

Мы ее взяли и сказали, что мы с ней поработаем. И стали мы с ней хулиганить. Понятное дело, что мгновенно решили, что кусок мы читаем. И читать будет ...... Сашка Филиппенко. Значит, но просто так пели, потом чтение, потом опять пели - нехорошо. Решили, что это чтение должно лежать на музыкальном фоне. Какой музыкальный фон?

Та мелодия, которая была - нельзя. Дураку понятно. Надо чего-то интересное, которое бы странным образом, но сочеталось бы. Не просто с мелодией, которую Борька сделал... Чего Борька? Я уже сбился. Как же его звали-то, Берковского? Витя Берковский, вот. Так вот не только с той мелодией, которую исходную товарищ автор придумал, но и с тем, что мы из нее сделали. А мы из нее сделали некоторое количество вариантов, которые мы там сочетали - унисоны, двухголосие и достаточно острые джазовые варианты в нескольких местах.

Там надо было удар сделать как раз про "битое тело наземь сползло" и так далее. И никак мы не могли придумать, что же за музыку там вставить. И в конце концов Всеволод придумал вставить там мелодию из известной тогда забугорной песни "Гринфилдс". Прекрасная была песня, очень нам понравилась мелодия эта. И вот ее туда и воткнули. И вот, значит, идет "Гренада", потом читает Сашечка, сверху идет "Гринфилдс", потом мы включаемся и заканчиваем песню. Песня приобрела совершенно сумасшедшую популярность. Немыслимую. Мы ее тоже, по-моему, показали на телевидении, и она ушла в народ вмертвую. Кончилось дело тем, что нас, я сейчас уже не помню, в связи с чем, но нас записали в студии звукозаписи. В том числе записали "Гренаду" и ее потом пустили на фирме "Мелодия" на пластинку, на мини. Там написали "вокальный ансамбль" и ни одной фамилии там нет. Откуда ансамбль, кто ансамбль, чей, но это наш ансамбль.

-Не помню, там Сашка читает стихи или воткнули профессионала. По-моему, когда мы писали, Сашку заменили. Ему вообще в этом смысле не везло очень. Часто, даже в тех фильмах, где он играл, по счастью не злодеев, за него другие голоса говорили при озвучке. Потом уже стал известный всем Филиппенко, который и козел на саксе и так далее

И уже собственным голосом все, что угодно. Ну неважно. И песня ушла широко и далеко. Ее уже начали исполнять какие-то другие ансамбли, причем исполнять именно вот в этом варианте и с чтением, и с "Гринфилдс" сверху. Вот тогда мы всерьез познакомились с Витей Берковским и, по-моему, на "Гренаде" мы выиграли следующий конкурс. Не дать такую песню было нельзя по понятным причинам. Из всяких патриотических и прочих соображений, с одной стороны, но исполняли мы неплохо ее. И заняли мы первое место и нам вручили торт в виде гитары. К этому времени, а нет, вру, это уже была другая песня, совсем другая. Это была песня про трубача. Тоже песня, на самом деле, вахнюковская, и у нас это был, по сути, дела последний конкурс. Потому что трудно уже было собираться из разных углов, чтобы репетировать. Уже Алик Андреев очень редко выезжал на репетиции. Мы фактически многие вещи делали вчетвером. К этому времени мы уже по всяким агитпоходам отходили, во всякие ............ съездили.

Решили мы, что пора нам заканчивать с конкурсами этими. А конкурсы уже переехали из МЭИ в МГУ и шли у них в актовом зале. Не очень удобно, конечно, но тем не менее. И подготовили мы две песни. Визборовская песня, так называемая "Хижина" - "Лучами солнечными выжжены, счастливые и беззаботные, мы жили десять дней на хижине под Алибекским ледником. Там горы солнцем не обижены, а по февральским вечерам горят окошки нашей хижины, мешая спать большим горам

Вот эту штуку разделали, как хорошенький такой шлягер, припев тем более вот этот "мешая спать большим горам", он такой. Но особых хитростей там не было, просто два притопа, три прихлопа, еще в ладошки. Она понятно, как раскладывалась, но поскольку ее до этого никто не пел на этих конкурсах, мы имели полное право ее спеть

И соответственно вторую песню мы решили петь эту песню вахнюковскую о трубаче. А фокус состоял в том, что песня о трубаче была другая исконно-посконно, МГУ-шная, и написал ее Крылов такой, пел он ее сам и пел ее первый ансамбль Никитина. Еще первый-первый октет. Сережа тогда учился, по-моему, на третьем курсе МГУ и они тоже должны были выступать на вот этом самом конкурсе. Чего они пели, я не помню. Значит, мы спели вот эту самую "Хижину" Визборовскую, а вторую песню объявили о трубаче. А мы уже тогда доросли до диспозиции, когда нас приглашали на конкурсы, но уже не спрашивали, чего мы исполнять будем. И, естественно, прослушивания никто не требовал.

Нам было досадно сказать, что мы готовы участвовать и нас вперед, ребята. И, естественно, поближе к финалу ставили, потому что было понятно, что после нас слушать довольно сложно. Потому что ансамблей такого класса, не вру и не хвастаюсь, действительно по тому времени не было. Мы как-то на Шаболовке (?) еще (не помню, по какому поводу мы там были) там соответственно разминались и распевались на какой-то лестничной площадке.

И наехал на нас композитор Юрий Саульский, который тогда еще не был сильно известен и ВИА-66 он еще не делал. Это был где-то 65-й год, наверное. Потому что нас пригласил участвовать в этом своем будущем ВИА, которого еще не было. Мы, извинившись, сказали, что мы как-то профессионально пением заниматься не
планировали, у нас еще другие дела есть.

Мишка уже к этому времени, по-моему, учителем в школе работал. Коля Кузнецов, по-моему, окончил уже аспирантуру или оканчивал, я тоже в аспирантуре учился, и Алик со Всеволодом тоже. Поэтому извинились. А в свое ВИА потом он взял Валю Валиеву и она там пела в ВИА-66. Так что мы немножко за этим ансамблем тоже глядели, вроде как родные люди. Так что по уровню мы хороши были, на самом деле.

Мы это понимали. А к этому времени мы уже понимали, что самодельные песни, как правило, грешат не сильно хорошей мелодией, несколько упрощенной. Правда, из тогдашних композиторов был такой человек по фамилии Клячкин, который очень интересные песни писал. Питерский. К сожалению, немножко позже он уехал в Израиль и там утонул, по-моему, погиб трагически. Но это уже совсем отдельная история.

Мы взяли его песню "Туман", разделали и взяли в репертуар. А в принципе, самодельные песни было трудно петь. Из них было трудно что-то делать. И мы уже поняли, что нам надо вылазить немножко на другой уровень. И потянуло нас ни много ни мало на некоторые относительно классические вещи.

И первым мы сделали ни много ни мало "Однозвучно гремит колокольчик". Но, естественно, сделали его по-своему. Никто отродясь квартетом его не пел, понятно, поэтому это накладывало свое. Ну и поскольку Михалыч - это Михалыч, сделал он этот романс удивительно красиво. Вторая половина была выстроена на очень джазовых острых аккордах и гармониях, очень интересно.

Начинали мы унисоном, потом один куплет пел Коля Кузнецов басом. А мы делали всякие вещи наверху. Значит, при этом мало того, как же там этот куплет... И уныло по ровному полю разливается песнь ямщика. Сколько грусти в той песне унылой, сколько чувства в напеве родном, что в душе моей хладной, остылой разгорелося сердце огнем. Вот на этот текст сверху наложили ни много ни мало, а Всеволод пел со словами "Степь да степь кругом", точно так же, как сказать...
ну, неважно. Значит, вот две эти вещи по гармониям сочетаются чудовищно сложно, просто не сочетаются. поэтому Михалыч придумал себе и мне, поскольку Коля занят и поет мелодию, переход музыкальный...

-…гармонический. Мы должны были сшить эти разные вещи, звучащие одновременно. Сделать так, чтобы они звучали естественным образом обе. И он придумал удивительно хитрые прослойки для наших двух голосов. Итого, мы поем чего-то а-а-а-а, Коля поет слова, Всеволод поет свои слова сверху.

Получилось удивительно хитро и к этому времени эта песня у нас была. ее один раз спели на физтехе, опять же неважно. Так вот конкурс. Спели мы визборовскую песню, дальше объявили песню о трубаче. Народ закричал, что он эту песню 10 раз слышал, это наша песня, рванувши тельняшки на груди. МЫ сказали, что вовсе, ребята, и не ваша, и совсем даже другая, и совсем другого автора, и вообще не про то. А песня не слабая. Напоминаю, год где-то 65-66, скорее даже 65-й. Нет, это даже 63, наверное, год

Что такое время 63-й год лично вы помните лучше, чем присутствующие. Текст помните этой песни? Тогда цитирую:

…
Нам были тропы нипочем,
Мы шли на страх врагам,
Он был в отряде трубачом,
И сам просился к нам

Он с нами шел и пел про то,
Как кровь горит в росе,
И не любил его никто,
Но все ж любили все.

Он не был честен, не был смел,
И лгал друзьям не раз,
Но на трубе играть умел,
Как ни один из нас.

Он у друзей горбушки крал,
И хлеб он прятал свой.
Но на трубе он так играл,
Что мы бросались в бой.

Мы шли под пули ставить лбы,
Мы шли сквозь дым и зной,
Лишь только медь его трубы
Гремела за спиной.

А после боя у костра,
Где раны, кровь и стон,
Он говорил: ну, как игра?
И улыбался он.

Он не был честен, не был смел,
И лгал друзьям не раз,
Но на трубе играть умел,
Как ни один из нас.
…

Вот эта песня, это слова, которые звучат в этом самом 63-м году.

Поскольку нас никто не прослушивал, мы решили: все одно, ребята, последний раз. Оторвемся от души. И врезали эту песню. Закончили. В зале мертвая тишина.

Вот просто мертвая. Мы поклонились, повернулись и ушли со сцены. Напоминаю, на всех этих конкурсах запрещено было биссировать, в принципе. Это все знали. Мы выходим со сцены, нам навстречу идут следующие выступанцы. Мы себе зашли за сцену в комнатку, где у нас хозяйство было.

Поскольку артистов до концерта не кормят, как известно, у нас там с собой бутербродики, у Михалыча за пазухой бутылочка с коньяком. Достает, по чуть-чуть. Только мы успели налить, рот разинули, чтобы принять - стук в дверь, врываются организаторы. "Вас требуют на сцену. Так биссировать же нельзя. Требуют на сцену". Выходим

Выясняется: вышли следующие ребята, пытаются что-то сказать, их захлопывают. Значит, публика, когда мы вышли, начала аплодировать и не дает выступать следующим. Люди орут: "Давай этих обратно". Кончилось это дело тем, что мы впервые в истории этих конкурсов вылезли биссировать. Спели эту песню.

Народ поорал, поаплодировал, давай еще чего-нибудь. А еще чего чего-нибудь? У нас особо ничего такого, чтобы абсолютно новое, нет. Чего-то мы еще спели, не помню уже сейчас. Народ опять орет, "Давай еще". А просто ничего нет, кроме "однозвучно гремит колокольчик", который ни студенческая, ни самодеятельная, никакая вообще

Помялись, говорим, "Ребята, у нас только одна песня из новых есть, но она совсем не из этой оперы, совсем про другое. Давай! Ну, смотрите, ребята, мы предупредили. Спели. Фактически первый и единственный раз было и на большой публике. Сами понимаете, слова там известные и эмоциональный настрой достаточно известный, и естественно, эмоциональный настрой мы передвинули.

Поэтому публика перестала орать и нас с богом отпустили. Было абсолютно ясно, кому в этот раз быть победителями. Это было понятно. И нам как раз тогда и присудили тот самый торт в виде гитары. Поскольку все это происходило в МГУ, ехать куда-то было уже поздно, то мы естественно, пошли в жилые их эти зоны, (я уж не помню, какая там была) в гости к ребятам Сережи Никитина.

И там все вместе сидели и ели эту гитару с чаем, и пели всякие песни уже большой кодлой.

-Понятно.

-Всякие разные, какие угодно. А там в то время разные граждане
учились, в том числе очень много было китайцев. И отношения какие-то с ними у ребят сложные были. Как-то насчет в быту непросто все было. Особенно, когда они еду готовили. Страшнее этого были только вьетнамцы, которые то ли селедку жарили, то ли еще чего-то, я уже забыл. Какие-то истории были страшные.

В общем, пели мы всякие разные песни, в том числе их хулиганства спели "Большая страна Китай", которая заканчивалась словами:

…
Большая страна Китай,
Китайцы кругом хиляют,
Пьют ароматный чай,
Китайские буги лабают.

В почете там суп из червей,
Акулий плавник, трепанг –
Еда не для белых людей,
Алеха, китайскую мать их так.
…

Это финал этой песни, которые все дружно и громко проорали, предварительно открыв дверь в коридор.

-Понятно.

-Вот хулиганство шло примерно до такого уровня. Кончилось дело тем, что мы остались там ночевать. Утром поехали к себе в Долгопрудный, а на проходной нам не отдают паспорта. А почему вы остались ночевать без разрешения? А вот сейчас идите объясняться. Мы сказали: " Да пошли вы все" и ушли. А паспорта, бог с ним, пусть у вас лежат. Где-то через месяц нам эти паспорта вернули.

Всякие вот такие истории. И примерно с той самой поры мы знакомы с Сережей Никитиным. А так как к этому времени мы познакомились с Витей Берковским, то, соответственно, Сережа запросил как-нибудь с Витей познакомиться. И я персонально лично их знакомил. Берковский жил тогда недалеко от Курского вокзала, там какой-то магазин, я забыл, немножко ниже. То ли Татьяна, то ли еще какое-то дамское название было. В этом доме с обратной стороны где-то на верхних этажах он там и жил. И временами я был у него в гостях, а он довольно много песен делал на слова Сухарева-Сахарова. Тот к этому времени, по-моему, доктором биологических наук не был, но кандидатом уже точно был.

-Я тогда перезаписал со студийного их магнитофона, а нас писали в Доме звукозаписи и там еще и оркестр присутствовал, ансамблик небольшой. Там часть идет сопровождение ансамбля, а часть - одна или две песни - идет без ансамбля без этого. Как раз, по-моему, вахнюковская песня без ансамбля идет, с гитарой только

Значит, я у них взял кассету маленькую, переписал, и эта кассета у меня долго жила. Я про нее даже забыл. Потом по какому-то поводу собрались мы у Кольки в институте репетировать, и я ее прихватил с собой. После чего ее заграбастал Коля у меня, сказавши, что он это переведет на диски, что, собственно, и сделал. И потом один из этих дисков попал ко мне, но слегка в переделанном виде. Их зачем-то разбавили.

Взяли кусок музыкального вступления от одной из песен и перед каждой еще воткнули. То ли им надо было растянуть во времени? Не помню сейчас уже.

-Запомнить.

-Там некоторое количество наших песен имеет место быть. Там, по-моему, 2 песни или 3 Сережи Стеркина. Вот эта "кимовая" песня, "канюковская" песня, по-моему, там же "Гренада". Но я точно не помню, не берусь.

-В любом случае, когда будет монтироваться работа и так далее, она все равно без твоего участия, так сказать, мы не обойдемся. Потому что ты должен где-то что-то подсказать, что-то подправить.

-Смотрите, я еще постараюсь найти ту самую...

-...несколько лет отработать с нами.

-Хорошо. Значит, ты тогда просил у меня диск с вечера, посвященного Михалычу. Сделал тебе.

-Сделал, да?

-Да. Собственно, я нашел второй, который мне тоже дали. И, по-моему, их два у меня, поэтому я тебе дам.

-О каком диске идет речь?

-Вечер, который на физтехе был.

-Это день памяти Михалыча, годовщина?

-Да-да-да.

-А он у вас есть?

-Есть у меня. Отдам.

-Я его ищу - не могу найти.

-Отдам.

-То есть там и Никитин выступал?

-Да-да-да.

-Я был на этом вечере.

-Я понимаю. Есть все.

-Хорошо, тогда скажите все-таки о "когда играет старый вальс" хотя бы несколько там... Как вообще она... создалась.

-Значит, получилось так, что был я на дне рождения нашей общей, как сказать даже не знаю, подруги, наверное, Нелечка Фастовец(?) по прозвищу Боцман. Очень славная девушка, очень мы все ее нежно любили. И вот как-то на дне рождения у нее (она уже жила, по-моему, в Бескудниково) чего-то всю ночь колготились, как обычно, стандарт. И под утро как-то накатило некое настроение пополам с воспоминаниями.

Тут еще чего-то... то ли кто-то поставил пластинку, то ли само вспомнилось. Почему-то у меня то утро ассоциируется с "Осенним вальсом" Джойса. Известная очень вещь. Особенно, когда ее исполняет духовой оркестр, это совершенно потрясающе звучит. И как-то одно с другим, а Нелечке кто-то подарил очень хитрый подсвечник, сделанный из виноградной лозы скрученной, на которой таким конусом чашечки стоят то ли латунные, то ли медные. Я не помню сейчас. Такие несколько штук. И как-то этот подсвечник мне понравился (сама идея понравилась) и как-то все это легло

Так что подсвечники - это оттуда. Хотя все остальное к тому никакого отношения не имеет. Вальс, судя по всему, тот самый джойсовский, который там, где-то присутствует и как-то с этими подсвечниками у меня связался. И как-то оно одно на другое легло и довольно быстро у меня образовалась эта песня.

Я ее, естественно записал, слова на отдельной бумажке и вручил Михалычу торжественно. Говорю: "Вот". Михалыч посмотрел, сказал: "Интересно" и исчез. После этого прошло какое-то время. Он ко мне приходит, говорит: "Слушай, все хорошо, только не по размеру текст. А чего - говорю - такое? Тут мелодия никак с ним
не вяжется. Ночь моя, кровь моя один раз нельзя. Надо еще чего-то. Ну чего? Сыграл он мелодию. Я говорю: "Хорошо, понял" и добавил, соответственно, "ночь моя, кровь моя, кровь моя" и во всех остальных куплетах тоже какие-то хвостики вот этого размера прибавилось.

Так оно и получилось. После чего Михалыч немедленно раздраконил на 4 голоса, и мы ее включили в репертуар. То, что мы ее на физтехе спели - это сто пудов. И поскольку ее там записали при выступлении, то она как-то ушла в народ. Ушла и ушла. Потом сколько-то лет прошло. А потом она вдруг появилась. Ее начали разные люди исполнять, включая братьев Мищуков.

Зачем-то получилось название у нее вот такое в народе, хотя "цыганочкой" она в жизни не была. Правда, Михалыч при ней играл проигрыш такой, слегка цыгансковатый, но он скорее для антуража шел, чем...

-Да-да-да.

-Вот, собственно, и вся история

-Есть у меня эта самая песня. Я там пытался слегка подправить слова, мне не очень нравился "жать с моторной руганью" эти слова. Михалыч лег костьми. Я там чего-то другое написал, встретился с этими ребятами. Сказал: "Вычеркнуть". Только так вот как вот так. И оно, по-моему, в таком виде и есть, там у меня стоит.

-Немножко об "Орленке", Андрей .........(?).

-Вот про "орленок" ничего сказать не могу.

-Вы там не были?

-С "Орленком" получилось очень интересно. Значит, ребята приехали в "Орленок". Поехали они туда приглашенными, по-моему, как ни смешно, потому что засветились на КВНе как физики. В "Орленке" система была: Двое вожатых на отряде. Один вожатый профессионал с соответствующим педагогическим образованием, уклоном, а второй под уклон конкретного отряда. Скажем, если туда собираются какие-нибудь люди с физмат уклоном, желательно иметь соответствующих. Если какие-то, скажем там, люди, относящиеся к каким-то вещам, связанным с искусством. Там, по-моему, один раз были девушки из Поповского ансамбля, из хора московского. Там, соответственно, подбирали людей, которые про это дело тоже чего-то понимают и так далее. В общем, короче говоря, наших ребят зафоловали. И среди прочего для меня зажали там место. А у меня заболели оба родителя, и я должен был поехать туда. И уехал.

Потом вернулись обратно все к сентябрю. Ребята приехали оттуда во многом эмоционально другими, потому что насколько я понял, психологически и эмоционально вся фактура, антураж и устройство этого лагеря были направлены на вполне определенное влияние и взаимодействие, начиная от позиции "вожатый должен влюбить в себя отряд" и заканчивая всякими странными вещами, типа "откровенный разговор", когда все усаживались в кружочек и разрешалось спрашивать все, что угодно. А тот, у кого спрашивали, обязан был отвечать честно, искренне и правдиво. При этом к этому относились очень серьезно. Сам понимаешь, день 2-го апреля рассказ помнишь такой? Что бывает, когда люди начинают говорить правду. И так далее.

В общем, это отдельная история. И вот, значит, приехали оттуда ребята, заведенные до упора. Первым меня убил Всеволод, который, увидев меня, кинулся ко мне обниматься и целовать меня в щечку. До сих пор такого не водилось. Ведь я уже был ошарашен. Самый спокойный человек был Коля Кузнецов, который мне потом много чего про это объяснил. Он к этому как-то исходно, просто, может быть, потому что он был другой несколько по складу характера, или в каком-то смысле, может быть, более опытный эмоционально, не знаю. Но он как-то намного спокойней эмоционально был, чем вся эта публика. Рассказов я наслушался вот столько про этот "Орленок", а там вдобавок ко всему у них еще какие-то начались сложности.

Ушла их начальница, организатор всего этого дела. Ее взяли на партийную работу куда-то рядом, то ли в Сочи, то ли в Адлер, не помню сейчас. А может и не туда, но не суть принципиально. И заменили другим. Другой начал поворачивать в другую сторону. Сразу не сложились отношения с вожатыми и поэтому народ оттуда начал разбегаться, но это, не помню, тогда же было или позже, неважно. Итак, приехали все в сентябре, причем
настолько тесно переплетенные друг с дружкой, что жить друг от друга больше, чем месяц, никто не мог. Ездили друг к другу в Москву, какие-то там встречи были, чего-то такое там. И вот наступил мой день рождения. Его традиционно отмечали на квартире у Вити Дубнера, по согласованию с родителями, с братьями-сестрами и так далее.

В общем, собрались у Вити на такое хозяйство. Накрыт стол, все красиво. Садиться за стол, жрать все хотят уже. Вдруг телефонный звонок. Кто-то из этих орлятских вожатых дал Витькин телефон для контакта, сообщивши, что мы сейчас будем там. Звонят эти гвардейцы, которые сейчас в школе по соседству. Потому, как они сейчас будут проводить откровенный разговор с ребятами-орлятами, которые в этой школе учились. И как же так это не посетить? И вся эта гвардия поднимается: поехали, поехали. И все едут туда с моего дня рождения. Обидно, понимаешь, да? Ладно, могу понять. Едем. Приехали туда и начинается опять тягомотина, которая ни мне, ни куче ребят 7 лет не интересна. Виктор вспоминает людей, ситуации. Что-то кто-то кому-то объясняет, еще какая-то фигня идет. В общем где-то часа два идет такая мутата. Наконец, кончилась. Я уже в хорошем заводе. Ладно, поехали на мой день рождения.

Посидели некое время. Где-то уже к вечеру телефонный звонок. А вот мы собрались у Мары Дукс, приехала Алиса. Это их начальница. Алиса приехала! Все обязательно: срочно надо туда ехать. Поехали туда. Значит, я уже до кондиции дошел. Она на минуточку откуда-то куда-то проездом через Москву и на какое-то время зашла повидаться с народом. Ну и ладно. Чего-то там они щебечут, мне это 7 раз неинтересно, а к тому же там вдобавок ко всему был еще один финт. Эти ребята почти всерьез в своих отрядах занимались политвоспитанием. И один из моментов был - эти граждане собирались и обсуждали революцию Владимира Ильича. Работа, которая выбивается напрочь из практики дальнейших событий абсолютно ортогональна, что меня дополнительно изумило. И вот что-то там щебечут эти люди, я иду на кухню, чтобы покурить. И одновременно выходит Алиса с еще одной дамой. И чего-то мне говорит, я уже не помню чего. Я ей, соответственно, объясняю, чего я по этому поводу думаю. Что кроме вреда для ребят из этого просто ничего не будет.

Потому что людей надо готовить к реальной жизни, а не к идеалистической. Ну и попутно проехались заодно по государству и революции, чего-то там еще. Дама, которая присутствует, смотрит на меня круглыми глазами и говорит: "Мальчик, ты с кем так разговариваешь?". Я смотрю на нее не менее круглыми глазами, говорю: "Девочка, не с тобой. А это ни много, ни мало - Женя Соболева.

- Вот так мы с ней и познакомились. Кончился этот вечер тем, что ребята, углядев, что я их даму обидел и обижаю, прижали меня к стенке, и я начал один практически отбиваться почти от десятка организмов, которые всяко мне высказывали, какой я неправильный и как я все не так понимаю. Этот разговор кончился тем, что Михалыч со мной не разговаривал почти полтора года. Но год-то уж точно. И потом с большим трудом мы начали общаться. И уже после того, как его Женя Соболева затащила в школу работать. А Женя как раз к тому времени (ей жутко надоела работа) она работала тогда в ЦК комсомола, и она придумала и организовала этот "Орленок". Это она сделала этот лагерь, пробила все на уровне ЦК ВЛКСМ. И поэтому она хорошо была знакома с Алисой и так далее. Ну и со всеми ребятами. И главным пионервожатым по фамилии Володя Мудрик, и с Газманом, и со всей этой компанией. И потом поэтому, когда ей все это надоело, она решила уйти в директора школы. И ее как раз тогда и сосватали на 531-ю школу, которая была только-только организована. Самая новая. И как раз она набирала, комплектовала преподавателей.

И к этому времени четко понимая, что из Мишки выйдет отличный преподаватель, она его затащила преподавать физику. А Мишка тогда работал в Черноголовке и у него там была квартира. Да, по-моему, однокомнатная. Кончилось дело тем, что он ушел с работы. Его отпустили, потому что у него отношения там сложные довольно были с его руководством. И он начал работать в школе. Много там всякого забавного было. Ну начать с того, что 8-й класс был первым. Он был самым старшим в этой школе. Школа, как ты помнишь, Эдик, сам из породы школы "два ешки"(?) Два спортивным зала спина к спине и два здания, по-моему, пятиэтажки высоконькие такие. Значит, вот первый день, 1-е сентября. Линейка проведена, Женя там слова умные сказала, все хорошо, все здорово. После чего выясняется, в туалетах в школе нет ни одной цепочки. Нету. Понятное дело, кто взял. Свои. Женя собирает публику снова и очень спокойно объясняет, что лично она сама в курсе, кто взял и по этому поводу может предпринять ряд репрессий.

Но тем не менее она, как благородный человек, считает, что это неправильно. Поэтому, "Вот я сейчас ухожу и через 10 минут вернусь и вот здесь на столе должны лежать цепочки". Когда она вернулась, то ............. Она сказала, "Спасибо, ребята, все свободны". После чего пошли развешивать цепочки на место. Выяснилось, что цепочек два комплекта. Ограбили заодно и ту школу. Поэтому в качестве сдачи осталась прорва этих цепочек. По какому поводу их туда не отдали, я уже не помню. То ли они уже снова повесили себе другие, то ли чего, как. В общем, короче говоря, весь этот пук цепочек остался у Мишки. Из этих цепочек впоследствии, собрав их в одну длинную цепь, сделали антенну к комнатному приемнику, уже когда Мишка жил в этой комнатке маленькой, помнишь, да? И дальше кроме этой антенны их еще куда-то пристраивали. Я лично открутил от нее кусочек, который у меня есть до сих пор. У меня на этой цепочке ключи. Так до сих пор. Причем очень удобно, когда такая штука падает, ты слышишь, как они падают.

Так что вот так
началась педагогическая деятельность. А дальше Михалыч никак не мог понимать всей тонкости учительской педагогики. Он не понимал, например, почему, если ему хочется курить, он не может в классе это делать. Что за фигня какая-то. Спокойно курил на уроках. Женя грудью ложилась, закрывала его от всяких проверяльщиков. Естественно, никакие формы про то, какие уроки должны быть, какие-то там методички, еще какая-то фигня, в гробу это видел все. Все это чепуха! Надо делом заниматься, какие-то бумажки писать. С ребятами у него отношения прекрасные сложились, как сам понимаешь, потому что он в них видел, прежде всего, людей. И было абсолютно неважно, что они там 8-го класса. Так сказать, ну младшекурсники, подумаешь. Все равно свои. Все дружно пели песни.

Он там начал писать множество песен уже в связи со школьными вещами. Он меня пытался припахать к лекциям, к преподаванию. Я ему там не то одну, не то две лекции какие-то изображал. Кого-то не было или чего-то там сейчас, не помню уже сейчас. Я чего-то там рассказывал про бионику, еще про что-то, не помню уже сейчас. С Женей мы к тому времени уже очень подружились. Мы к ней с удовольствием приезжали домой. Вместе с ней пирожки пекли. Мы становились к плите и делали вот такие пирожки. И жарили в масле. Потрясающие пирожки. Она очень здорово готовила. А поскольку у Жени была куча знакомых не только из ребят, связанных с "Орленком", но и разных других, и у орлят, этих орляцких ребят было много знакомых, как-то через школу и через этот народ начали тусоваться самые разные многие люди. Тогда, кстати, мы познакомились с товарищем лейтенантом.

-Старшим лейтенантом.

-Старшим тогда. Только-только ставшим старшим лейтенантом и, соответственно, комсоргом автобазы министерства обороны, освобожденным. Но про это Эдик может отдельно рассказать историю знакомства, то, как мы числились квартетом автобазы министерства обороны. Боле того, мы выиграли для него конкурс какой-то там. В отместку за что Коля Кузнецов у него спер банджо, которое все равно без дела валялось. Настоящее банджо. До сих пор у Коли дома живет.

-Это отдельная история.

-Это отдельная история, это Эдик расскажет. Ну вот. Там, скажем, возник среди друзей Боря Гусев, знаменитый художник, с которым мы познакомились, когда он стелу делал во дворе. И мы с ним долго скубались. Я ему говорил о том, что самое оно сделать этот контур из пластинки. И во многом про города-герои я там тоже руку приложил идеологически чисто. Вот. Значит, много там было ребят самых разных, скажем. Появилась Галя Скотина. Удивительный человек, художница-самоучка, которая стала профессиональным художником. И с ней познакомился довольно известный в то время художник-профессионал Борис Неменский, который ее продвигал в разные места и про нее даже в "Юности" была публикация с ее картинками. Она очень любопытно рисовала. немножечко в стиле семиклассниц, которые принцесс рисуют в платьицах с оборками, такими глазками.

Вот что-то такое неистребимое из такого стиля присутствовало. Кроме этого, она очень любила рисовать Христов. У нее портретов с этими Христами было десятка три. И они были по квартире развешены. Потом Галка жила в этой маленькой комнате, где мы с Мишкой жили, а мы распространились в две другие, где жил завхоз до той поры, пока не проворовался, и Женя его не выгнала. Потом эти... Это по идее считалось директорской квартирой, а завхоза эта маленькая. Но поскольку у директора квартира была, то мы с Мишкой тихонько туда мигрировали и в этих двух комнатах стали жить. А там жила Галка. Ну еще много народу прошло, в том числе и преподавали ребята из "Орленка". Тогда мы познакомились...

-Там еще....

-С Люсей Крестовской.

-В общей команде там еще был Володя Артамонов.

-Володя Артамонов был, конечно. Танечка, Крестовская Люся, с которой совсем додержали связь.

-Да-да-да.

-И нежно друг дружку любили и встречались. Вот, собственно, с той поры вот такая команда большая. А у меня потом с Женей сложились вполне нормальные отношения. С Алисой мы, правда, не встречались больше, но думаю, тоже бы нормально было.

-А почему Михалыч с Соболевой разошлись. Был конфликт какой-то или что?

-Это я не знаю. Это уже без меня было. Потому что я ушел сюда работать. Некоторое время я работал по похожим договорам в Москве. И поскольку работать надо было на тех рабочих местах, то я жил в Москве. И одно время жил у Мишки. Одно время я жил в аспирантском общежитии, но потом не сложилось и меня оттуда выперли, потому как я уже давно аспирантом не был. Оно все-таки для аспирантов. Поэтому я пригрелся у Михалыча. Там у него много кто пригревался. Приезжали туда очень часто многие люди. Скажем, совершенно спокойно в ночи могли постучать в окошечко и зайти в гости, потому, как закончилась съемка на телевидении и товарищ Володя Крестовский, оператор, со знакомыми решил приехать и распить парочку бутылок портвейна, который они очень уважали. Не так водку, сколь портвейн. Потом вдруг собиралась какая-то компания непонятно откуда, и мы с Эдиком варили суп "хаки". Или приезжал в гости Володя Трибунский, который собирался через месяц уезжать на Чукотку и начинал устраивать отвальные. И так где-то с частотой раз - два раза в неделю в разных командах он собирался. Друзей было много и надо было проститься со всеми. А последняя отвальная обычно шла у нас, потому что недалеко от его дома, где он на Волхонке жил, и потом удобно ехать в аэропорт. Поэтому последнюю ночь мы обычно устраивали на нашей этой хате. Один из вариантов был совершенно фантастический. Приехал Боря Трибунский и мы вызвонили (была у него знакомая Виточка, которая в МГУ училась) и вытащили (по-моему, они еще учились в МГУ, заканчивали) Сережу Никитина с ребятами. И собрались вот такой компанией, мы с Михалычем, Сережка и еще, по-моему, человека три, если не больше. Тогда у него ребята в коллективе были, по-моему, девочка была из испанцев. И был мальчик, который к ней очень нежно и неровно дышал. И вот эта компания собралась в ночное.

Сначала попили, потом попели, потом еще попили, потом еще попели, и как-то бывает такое, когда ложится песня, все получается. И мы пели в разных комбинациях и разные варианты вспоминая, вплоть до того, что девушка нам несколько испанских песен спела. Очень душевно посидели чуть ли не всю ночь. А потом Борька наутро уехал. Они уехали раньше, естественно. А утром Боря собрался, взял из холодильника ведро с клубникой, которую он вез знакомому медведю. Был у него там такой годовалый медведь. Его все любили нежно и нежно холили и лелеяли до той поры, пока он немножко не вырос. А поскольку он, так сказать, все-таки не на цепи сидит, а ходит, то он, соответственно, где-то там на дороге имел обыкновение выйти, подождать, пока кто-нибудь не придет и не принесет, и очень любил поинтересоваться, что в сумке лежит. И сзади у какой-то дамы сумку взял. Дама повернулась и упала в обморок, так что для зверя это ничем хорошим не кончилось. Вот этому знакомому зверю Боря мог увести, например, ведро клубники. Но так оно примерно и было. А с Женей, по-моему, я сейчас не помню, как и что получилось, но, по-моему, он еще работал, и кто раньше ушел, я не помню. Женя уехала в Германию преподавать там в какую-то школу преподавать, потому что она уже устала быть директором. А директором осталась Анна, по-моему. Мне как-то разочек-другой, по-моему, Мишка еще с ней работал, но я не помню.

-...при этом 26 березок, которые посадили около школы, который ....... стихи под это дело пытался писать.

-А вот ансамбль "Веснушки" был как раз первого выпуска, вы что-нибудь можете сказать об этом?

-Это я уже не знаю.

-Не знаете, да.

-Это уже без меня неким образом прошло.

-...он девочек организовал и они пели прекрасно.

-Ну, ради бога. Во всяком случае на выпускном, когда на каком-то теплоходе ездили, буянили где-то там на берегах, это я был.

-Андрей ..., а вот научная деятельность у Михалыча почему не сложилась? Что-то не сложились отношения с руководством или тема...

-В Черноголовке что там произошло?

-Он же был радиофизик.

-Ей-богу не знаю...

-Или это после "Орленка" он, наверное, просто решил, что это не его.

-Не знаю, не знаю.

-Неизвестно, да?

-Трудно сказать. Я просто не помню.

-А вот с этой Чехией? Поездка в Чехию, вы участвовали в ней? В Чехию поездка, в -Прагу? Вы не были?

-Почему? Ездили. Но это еще было, когда мы в институте были. Я был в аспирантуре еще и мы ехали от физтеха всей командой.

-Да.

-Значит, мы ехали вчетвером. Алик был или нет, не помню. Может быть, впятером. Ехала та самая Нелечка Фастовец, Коля ехал с женой и ехало еще несколько человек. По крайней мере один из них живет сейчас в Черноголовке - Рустем Любовский. Кто-то еще был, я не помню. А главным при нас, как от делегации физтеховской был пристроен некий сравнительно молодой товарищ. Он преподавал на кафедре политэкономии. Молоденький парень, который перед этим окончил военное училище и имел такое хорошее прошлое в физическом развитии, я имею в виду. Потом это вылезло. Значит, к этому времени... Ехала делегация от всего Союза. В каждом вагоне ехала своя делегация от своего региона. Скажем, ехал вагон грузин, грузинская делегация была. Там оттуда, отсюда, из такой области. Ехала московская область и отдельно Москва. Вот мы ехали в московской области. Из этой московской области, из всего хозяйства, которое ехало, только физтехи ехали за свои деньги. Всем остальным деньги отслюнивал их родной рабочий профсоюз. Ехали с предприятий люди. К этому времени, я уже не помню, каким способом, но я уже знал, что есть прекрасная пивная "У Флеков" и еще мы очень хотели попасть в театр некоторый. Как он назывался. По-моему, "Кривое зеркало", не помню сейчас. Там были два Иржи режиссерами - Иржи Черны и Иржи Сухи. Они снимались в фильме, который чуть ли по их сценарию был сделан "Если бы тысяча кларнетов". Был такой чешский фильм прекрасный.

Очень пацифистский, из-за чего он у нас не понравился публике. Начальственной, я имею в виду. Мне эти ребята очень понравились, к тому времени я знал, что они работают в этом театре. Нет, все-таки не "Кривое зеркало". Как-то по-другому назывался театр, не помню. Потом, когда Пражская весна была и ничем хорошим она в 68-м, как известно, не кончилась, они эмигрировали оба. Но в те поря они командовали парадом в этом театре. Было два главных режиссера. И мы, как только пересекли границу, к нам приставили общего гида на всю делегацию, который должен был с нами ездить. А мы должны были ехать по некоторому маршруту. Ездили мы Прага - Либерец - Карловы Вары - Прага. Другие делегации ездили по другим кускам. Основная идея состояла в том, что комсомольцы должны дружить с комсомольцами. Этакий обмен опытом с ЧСМ соответственно мы должны дружить. Естественно, Михалыч был с гитарой, это дураку понятно. Только не помню, он свою волок или мы по дороге купили. Тогда можно было спокойно купить гитару практически в любом магазине. Вот и когда мы сидели, по-моему, в Чопе, должны были пересекать границу и нас переставляли с колес на колеса, выгнали всех из поезда.

Михалыч решил, что будут еще заодно и вещи досматривать. Поэтому он в чемодан положил такой лист бумаги, на котором красным карандашом нарисовал кукиш. Гордо положил сверху и ушел. Значит, пошли мы бродить по городу. Особо там далеко не побродишь. Мы наткнулись чуть ли не на станционной площади на малюсенький магазинчик, который торговал вином. И они продавали среди прочего свое вино там же в округе где-то, в Чопе. Фантастическое вино! Одно из самых вкусных, которое я пил в своей жизни. называлось он, по-моему, просто "Столовое". Белое вино с легким, но очень явственным привкусом Изабеллы. Полусладкое, фантастически вкусное вино. 94 копейки бутылка из-под шампанского. Взяли мы такое вино, попробовали, после чего оставивши в карманах только по знаменитой десятке 30 рублей десятками, которые разрешалось брать, по-моему, мы все копейки выгребли. А к этому времени мы там бродючи в разных местах увидели в магазине балалайку. И поскольку она стоила три рубля, мы опять же, позвенев мелочью, эту балалайку купили. Сувенир из России все-таки. Балалайка все же должна быть. Кроме этого, мы купили ящик этого вина. После чего переехали на ту сторону, потихонечку чуть-чуть вино употребили и поехали дальше. Доехали до некоторого места, где поезд дальше не идет, просьба освободить вагоны. И нас пересели в местный поезд, что-то типа электрички. Три места сидячих тут и тут. Спальных, в принципе, не бывает. Зачем нам спальный понятно. Ну и загрузились мы вот в это, и наш гид уже этот мальчик стоит. Мы состоим при остатках ящика с вином и все идет прекрасно и удивительно. Дальше, соответственно, я к этому мальчику подхожу (уж не помню, как его звали) и говорю, что нам бы хотелось попасть в пивную "К Флекам" и в этот театр. А поскольку это вечер, день приезда и заселения, то они запланировали для нас посещение какого-то фильма, боевика фантастического. Какое-то страшное существо, которое вселяется внутрь всех, вылазит потом, разгрызает, жуткая история, страшная, отдельная песня. Которая вдобавок ко всему была сделана на английском, по-моему, субтитрирована по-чешски. Что то, что другое тоже красиво, но английский со слуха хоть чуть-чуть что-то поймешь. И опять же ориентируешься просто по ходу
действия, восстанавливая сюжет. И вот у нас запланировали на первый вечер была какая-то гостиница на улице Житна, как сейчас помню, не очень далеко от вокзала. Нас расселили по номерам. Пока мы все это проходили, нам купили билеты в это самое кино.

-...И какой-то кусок времени еще остается между поселением или там после поселения кинотеатром. То ли чего-то поужинали, время оставалось, не помню сейчас. Мы подзудили этого молодого человека, он сказал: "Ладно". А выяснилось, что в этот самый день и вечер в этом самом театре премьера. Театр был фантастически известен, вроде нашего "Современника", если не более звенящий. И этот молодой человек сказал, что он устроит нам посещение. Он созвонился, все нормально. И значит, побежали туда. Куда-то там доехали на трамвае, после чего ночная Прага. Сверху идет дождик небольшой. По этой ночной Праге бежит цепочка. Впереди бежит этот молодой человек, за ним бежит Михалыч с гитарой и балалайкой.

Дальше, соответственно, по инстанциям мы. За пазухой у каждого по пол-литре, потому как нам разрешалось везти, по-моему, три бутылки официально. Ну, так сказать, сувенир московский, надо. Значит, минимум 2 бутылки у нас с собой есть. И значит, гитара, балалайка, вся компания, лавируя между несчастными пешеходами, которые вот так смотрят. Мало того, поскольку молодой человек договорился, что он нас туда проводит и сам проходит, и мало того, он договорился и попросил нас, чтобы мы договорились, чтобы нас впустили на премьеру. И после этого попросил нас, чтобы мы разрешили присутствовать его девочке. И где-то там поблизости образовалась еще и девочка, которую звали Славка. Очень милая девочка. В общем, короче говоря, прибегаем мы туда и ведут нас куда-то за кулисы через задний проход. Заходим мы в гримерку. Значит, гримуборная. Сидит один Иржи, второй Иржи, перед ними, как водится, зеркала, горит свет, и они там чего-то мажутся. После чего я слышу, он им говорит по-чешски, что вот он привел, это из театра "Современник". Значит, эти ребята оборачиваются, спрашивают: "А кто из вас Ефремов?".

Мы падаем с колес и объясняем, что несколько ошибочка вышла, что мы не совсем те, за кого нас принимают, но вот мы их видели в таком-то фильме. Значит, и я у них тут же получил автограф. Где-то у меня до сих пор в фотографиях лежат пару кадров "Если бы тысячи кларнетов" с надписями. В общем, мы с ними чуть-чуть поговорили, сказали, как в Москве нежно любят и так далее, выставили каждому по бутылке: примите наш скромный сувенир и попросили, значит, если можно, мы... Ясно, что мест нету, вот оно сейчас начнется или завтра, не помню. В общем, прямо вот-вот. Поэтому нам дали контрамарки и там у них было устроено так. Маленький зальчик, ряды и в самом конце пустое место, где люди стоят, как в автобусе. Часть сидит, часть стоит. И вот разрешили среди стоящих нам тоже постоять.

Насколько я понял потом, это некие кусочки миниатюры чудовищной злободневности и политичности. Вострые до невозможности. Народ там лежал. Что-то мы смогли понять, что-то не смогли понять. В общем, по крайней мере эмоциональный настрой публики для нас был понятен. Этот самый мальчик со своей Славкой визжали там от счастья и благодарны были нам по гроб жизни. После чего, по-моему, на следующий день или в какой-то... Наверное, на следующий мы стребовали Флеков. И поскольку наша четверка сообщила, что мы намерены идти туда, то быстренько собрались все физтехи (нас где-то там человек 15 в общей сложности или около, ну 12, я не помню), три наших девушки, которым с нами были в этой же команде: Томочка Бычкова, Колькина жена Ольга и Нелечка Фастовец, и мы подались туда встречаться, вернее пробовать это знаменитое пиво. А эти самые Флеки существуют там с 14-го что ли века (пивная) и этот оригинальный рецепт, которые только они варят и никто другой. Черное пиво, прямо сил нет. С нами пошел один из ребят, который у нас еще второй появился парень Иржи, который уже был от местных комсомольцев, так сказать, с которым мы должны были встречаться.

Там у них завод счетных машин, очень физический такой. И вот на этот завод счетных машин нам устроили вояж и уже нас водил вот этот Ярда и по Праге-6 он нас сопровождал, и он нас и повел к Флекам. Забрались мы туда, естественно, взяли с собой соленую рыбу. Таких вот лещей. Как это - пиво же идем пить. Ну и устроились. Первый раз мы там... Нет, по-моему, первый раз без пива пришли.